Фото: МЕД-Инфо
Расскажите о себе. Как вы оказались в медицине?
В медицину не попадают просто так. Одними руководит романтика, у других это семейная традиция. Так было и у меня. Мама была первым врачом в семье, затем стали тётя, я и мой двоюродный брат. Я женился на враче, она тоже из медицинской семьи. Недавно мы посчитали, что среди нас 9 врачей.
В семье врачей непросто. У нас с Екатериной Бриль – моей женой – своего рода состязание: кто быстрее защитит докторскую, у кого выше индекс Хирша (индекс цитирования научных работ). Обоим нелегко: на Кате воспитание троих детей, на мне – необходимость обеспечивать семью. Зато есть что обсудить в конце дня и полное взаимопонимание.
В медицинской семье ребёнок формируется иначе, чем в других – из-за постоянного обсуждения биологии и медицины. Дети слышат разговоры родителей, обсуждение каких-то случаев. Всё это увлекает.
Когда после первого курса волгоградского меда я перевелся в Сеченовку, меня потрясло, как в анатомичке студент второго курса одной рукой препарировал труп, а другой достал из кармана печеньку и съел ее. Многие мечтают быть связанными с медициной, но им тяжело работать с тканями и кровью. К счастью, есть большой выбор – фармацевтический бизнес, исследовательская деятельность, «некровавая», но не менее ответственная работа организатора здравоохранения, преподавание.
Дальше решался традиционный вопрос, куда идти: в терапию или хирургию. Считается, что женщины чаще идут в терапию, а мужчины – в хирургию. В действительности выбор случаен. Иногда есть чисто финансовый интерес: например, женщина хочет в гинекологию, а мужчина в проктологию, потому что там много платят. Но из таких врачей не выходит хороших специалистов.
Если ты идешь в медицину за деньгами, ты никогда не получишь этих денег. Есть профессии, где можно заработать намного больше, прикладывая столько же усилий.
Фото: Денис Мазуренко
Когда я учился на втором курсе, моего дедушку прооперировал знаменитый на весь мир академик В. Н. Степанов, а лечащим врачом был мой учитель профессор И. В. Лукьянов. Я пришел к нему на практику – тогда он был простым врачом-урологом. Он повел меня в перевязочный кабинет: мне нужно было ассистировать в небольшой операции пациенту с задержкой мочи. Суть операции в проколе передней брюшной стенки и установке дренажа в мочевой пузырь. Мы выполнили локальную анестезию, Игорь Вячеславович сделал маленький надрез и дал мне троакар – тогда он больше походил на «финку» или «заточку» (так это выглядело в глазах 19-летнего студента третьего курса). Он положил руку на мою, и мы совместно «проткнули» человека – так я стал хирургом-урологом.
Это были девяностые годы, закат эры открытой хирургии. В конце девяностых – начале двухтысячных началась смена подхода под названием «Я всю жизнь так лечил, и наши деды так лечили». Вдобавок произошел переход от открытых операций к эндоскопии. Сейчас медицина доказательная. Врач должен обосновать назначение каждого препарата и каждого метода лечения. Экспертное мнение относится только к четвертому уровню доказательности – после трех уровней исследований. Тем не менее опыт остается важнейшим аспектом.
Насколько важна для вас приверженность доказательной медицине?
В моем смартфоне есть приложения, без которых я не могу выехать из дома. В них я быстро нахожу обзоры нужных статей. На днях оперировали пациента с сопутствующей патологией, отметили редкое отклонение послеоперационного течения. Подняли данные, оценили, применили нужную тактику, и через сутки пациент был полностью компенсирован.
Врачи, которые приняли доказательную медицину, сейчас на коне и лечат эффективно. Другая половина, к сожалению, уходит со сцены. Те, кто решают остаться, переходят в наш стан.
Врачей, которые находятся в режиме доказательности, видно сразу - они по-другому общаются, ссылаются на источники, анализируют. Мы все друг друга знаем.
У нас сложился своеобразный доказательный клуб – коллектив из разных специализаций. Мы всё время общаемся, задаем друг другу вопросы. Объединяют мессенджеры и соцсети – в нашем случае Facebook, Twitter.
Проблема старой школы – в парадигме медицинского образования?
Скорее в парадигме последипломного образования. Университетское образование в России всегда было академическим. К сожалению оно тоже ухудшается – видимо, в силу снижения финансирования. 20 лет назад были маленькие группы учащихся по 5-8 человек, их допускали к пациентам, каждый пробовал выполнять манипуляции. Сегодня в группе 25 человек. Последипломного образования в России как не было, так и нет – лишь крошечные островки в океане пофигизма.
Что для вас значит быть хорошим врачом?
Чтобы быть урологом, ты должен знать всю хирургию брюшной полости, основы сосудистой хирургии, нефрологии. Прежде, чем ты начнешь работу в этой узкой специальности, пройдет от 4 до 6 лет обучения.
В Америке клиника радуется, если ей разрешают ввести резидентскую программу. Резидент – относительно недорогой сотрудник. Штатному врачу нужно платить не меньше 200 000 долларов в год, а резиденту – в 4 раза меньше, потому что он выполняет не весь спектр манипуляций. В России наоборот: не выпускнику медвуза платят, а ему самому нужно платить 200-300 тысяч рублей в год за обучение в ординатуре, куда он приходит и думает, что ему дадут делать операции. Нет – он возит каталки, бегает по поручениям, ассистирует пятым в очереди. В результате люди ломаются, уходят, либо становятся врачами-«бандитами». Сидят в частных урологиях в подъездах жилых домов или, что еще хуже, в государственных поликлиниках, угрожают всем простатитом, массируют простату до посинения. Но чаще просто уходят из медицины.
На Западе введен двойной контроль обучения. Есть образовательная программа, которую клиника обязана провести. Если молодому доктору не дают выполнять операции, он пишет жалобу. В то же время он не может оперировать, пока не сдал нужные зачеты и экзамены. Это обоюдное желание обучать и обучаться позволяет молодому доктору после резидентуры стать самостоятельным врачом.
Ещё есть серьезный фактор конкурса между больницами. Чем выше уровень больницы, где врач проходил обучение, тем выше его шансы найти престижное место работы. В результате этого здорового соревнования получаются хорошие врачи. В России же врач научился делать одну операцию и «сидит» на ней, никого не подпуская. К сожалению, пока система обучения и мотивации не работают.
Продолжение – в следующей части.
Отправьте заявку, и наш менеджер свяжется с вами. Он ответит на все вопросы и поможет выбрать оптимальный тарифный план.
Отправить заявку
